На кой нам языковые нормы, или «Зачем говорить правильно?»

Йорик задумался: почему так принципиально говорить «звонИт», а не «звОнит»? Что плохого в «экспрессо» вместо «эспрессо»? Ну почему, в конце концов, «класть», а не «ложить», но «положить»? Зачем говорить так, как нам рекомендуют умные дяди и тёти, которые составляют словари и пишут правила языка?

Для начала разберём понятие языковой нормы.

«Языковая норма – это традиционно сложившиеся правила использования речевых средств, т.е. правила образцового и общепризнанного произношения, употребления слов, словосочетаний и предложений. Норма обязательна и охватывает все стороны языка», – пишет Википедия.

Во-первых, слово «традиционно» в этом определении указывает на то, что языковую норму создают люди, народ, формирующий традицию, и её затем закрепляют лингвисты и филологи в своих работах, суть которых: перечисление и некоторый (в Интернете довольно неглубокий) анализ.

Во-вторых, следуя из первого, если люди создают норму. Так каким же образом она для них обязательна? То есть, можем ли мы говорить, что раз человек совершает процесс дыхания, то дыхание для него обязательно? Да, оно необходимо для поддержания жизнедеятельности, но никто не обязал человека к этому. Он делает это сам.

Правда, традиции не бывают устойчивыми по двум причинам:

• Одновременно может существовать несколько конкурирующих традиций (это справедливо не только для языковой сферы);
• Со временем любая традиция терпит изменения и в итоге становится другой традицией.

Из-за этого общая языковая норма не может образоваться естественным путём: всегда будут существовать разные варианты одних и тех же языков и правил, что мы видим на примере диалектов. Чтобы противодействовать этому процессу, уравновешивать его, языковеды формируют норму искусственным путём, объявляя тот или иной вариант произношения правильным и призывая людей придерживаться этой версии, а не иной и не придумывать свои.

Получается, что языковые нормы – это правила организации системы речевой коммуникации, своего рода законы, что-то «юридическое» в области языка.

На аналогию с государственным законом можно возразить, что за нарушение законодательства обычно наказывают, а за нарушением языковых норм никаких санкций не следует, но на это можно ответить, что осуждение общества и есть своего рода наказание. Проблема скорее в том, насколько это регулируется и насколько законопослушные люди находятся рядом с нарушителем в момент «преступления» (языковая полиция однажды выедет и за тобой).

Таким образом вопрос: «Зачем говорить правильно?» следует понимать как вопрос: «зачем следовать общепринятым правилам?».  При этом уточним, что под «говорить правильно» Йорик понимает «говорить в соответствии с литературной нормой».

Литературная норма – частный случай языковой нормы.

Ответ следует искать в целях, которые эти правила преследуют, и в эффективности их достижения этими самыми правилами.

«Литературная норма отличается рядом свойств: она едина и общеобязательна для всех говорящих на данном языке; она консервативна и направлена на сохранение средств и правил их использования, накопленных в данном обществе предшествующими поколениями. В то же время она не статична, а, во-первых, изменчива во времени и, во-вторых, предусматривает динамическое взаимодействие разных способов языкового выражения в зависимости от условий общения», – пишут на той же Википедии.

На livejournal есть статья, в которой автор выделяет две цели литературной нормы:

Первая – помочь людям понимать друг друга. «Если говорящий уже – по сумме прошлого опыта общения – полагает, что слушающий (вообще или вот этот конкретный) способен понять слово «творог», так он и не будет просто так придумывать другого способа обозначить то же самое». Интересным следствием этого становится то, что люди всё равно пытаются формировать свои внутригрупповые нормы, и тогда следование или отрицание становятся индикатором «своих» и «чужих», инструментом для поиска единомышленников в каком-то смысле.

Вторая  – сохранение средств и правил их использования, накопленных в данном обществе предшествующими поколениями. Это цель « обеспечить сохранность и понятность традиционных текстов – (например, юридических, религиозных, считающихся особо ценными литературных) – для следующих поколений. Стихийные нормы меняются весьма быстро, устаревшие тексты становятся сперва «неудобными» для понимания, потом – непонятными в принципе. По всему рунету бродят байки и шутки о том, как «тупые современные дети» не понимают текстов Пушкина или Толстого… хотя по-хорошему, тексты Пушкина уже и нам лучше бы читать с комментариями, историческими и языковыми. Помню, я в детстве очень мучилась вопросом, как же это у Жуковского рифмуются «жён» и «плен» (из той же статьи).

На это всё мы можем возразить, что существуют ведь незначительные отклонения, мелочи. Все эти «эспрессо» и «экспрессо», «ложить» и «класть», «твОрог» и «творОг» и вообще всё то, чем порой донимают особенно дотошные друзья, но что при этом не влияет значительно на коммуникацию, на что всегда можно отмахнуться и сказать: «Ну, ты понял».

Это типичная логика для участников той или иной системы, от государственной и экономической до языковой: всегда кажется, что мелочи неспособны подорвать весь строй и придираться к ним – излишняя строгость. Однако в случае, если не вмешиваться в процесс обособления некоторых групп от общества за счёт отказа от какой-то части общепринятого, то произойдёт что-то вроде разрыва между поколениями, только среди современников. На самом деле, в менее острой форме это итак происходит, потому что люди из социальных низов разговаривают так, что их порой понять не легче, чем иностранца, несмотря на то что язык остаётся формально общим. Мы привыкли, что у разных возрастных групп немного разные тезаурусы, свой слэнг, и отчасти из-за этого существует проблема отцов и детей, но в целом сейчас, когда языковая норма диктуется, когда людей кто-то обязует говорить по правилам, хотя и оставляет регуляцию на совесть общества, язык относительно стабилен, и люди друг друга понимают. Но что, если перестать преподавать в школах языки? Оставить такие предметы, как математика, физика, биология, история, но не язык?

В результате через какое-то время (может, лет через 100, может, меньше) школьники начнут жаловаться на то, что не понимают, чего хотят от них составители вопросов, о том, что в разных учебниках одного и того же предмета авторы пишут по-разному, и будет в общем что-то, напоминающее ситуацию с ЕНТ, только в более глобальных масштабах.

И многие старые тексты перестанут быть понятными, будущие поколения будут терять всё больше и больше потенциального исторического опыта, который могли бы приобрести, существуй между ними и предыдущими эпохами более крепкий коммуникационный мост (а не такой, как был в первом Шрэке). Язык разделится в конце концов на множество подъязыков и перестанет существовать, как таковой.

Возможность мелких попустительств всегда приводит в результате к тому, что эти возможности используются всё больше, и со временем система начинает разваливаться. Как из-за множества маленьких неуплат случился ипотечный кризис 2007-2008, так может случиться и кризис языка, а это гораздо более опасно, потому что это будет не недостаток ресурсов, а недостаток качества инструмента, являющегося одним из главных преимуществ человека перед другими животными.

«Правильная речь соответствует определенным установленным нормам языка, которые, кстати сказать, стремительно меняются с течением времени, – говорила в одном интервью эксперт в области деловой культуры  Ирина Денисова. – Нормы формируются в определенной степени стихийно (количество переходит в качество), затем фиксируются и закрепляются в орфоэпических словарях. Перед этим, конечно, проводятся соответствующие исследования в языковых институтах … всевозможные молодежные сленги, профессиональные арго, социальные жаргоны, диалекты, безусловно, хотя и ярко характеризуют своих носителей, обогащают языковое пространство языка в целом, тем не менее могут отдалять людей друг от друга и сделать общение непонятным для всех участников речевого взаимодействия».

И немного веселья под конец: