Многие преступления раскрывают ДНК

В июне 2015 года Моника Кваал, ведущий эксперт по анализу ДНК в лаборатории, сотрудничающей с полицией Лейк-Чарльза, узнала о новом методе, так называемом ДНК-фенотипировании. С его помощью можно по образцу ДНК установить определенные физические параметры человека, например, узнать цвет его глаз и волос, понять, откуда родом он сам и его родители, а в некоторых случаях и реконструировать внешность по характерным чертам лица. Моника тут же вспомнила о так и не раскрытом убийстве Сиерры. Лаборант связалась с шерифом Тони Манкусо и лейтенантом Лесом Бланшардом, который в 2009 году вел расследование, и те отправили образец ДНК преступника на экспертизу Элен Грейтек, директору по биоинформатике компании Parabon NanoLabs, специализирующейся на ДНК-фенотипировании.

В 2009-м на основании имевшихся тогда в их распоряжении сведений детективы сделали вывод, что убийца — латиноамериканец и сбежал из штата вскоре после совершения преступления. Но ДНК указывала совершенно на другое: убийцей был шатен с голубыми или зелеными глазами, белокожий, в веснушках. Экспертам даже удалось установить, что предки преступника были родом из Северной Европы.

«Нам пришлось вернуться на шаг назад, ведь все это время мы двигались в неверном направлении, — рассказывает Тони Манкусо. Теперь, когда в деле появилась новая информация, шериф полон оптимизма: — Думаю, что рано или поздно мы раскроем это преступление — у нас есть портрет убийцы и его ДНК. Мы многое о нем знаем, осталось лишь вычислить, кто это».

ДНК-фенотипирование — одно из новейших направлений криминалистики. Неудивительно, что многие эксперты пока относятся к нему скептически. Портрет преступника, который можно получить с помощью данного метода, — весьма приблизительный, основанный на анализе определенного сочетания генов, и не предполагает фотографического сходства. Многие черты внешности — к примеру, носит ли человек бороду, покрасил ли он волосы в другой цвет или побрился налысо — не кодируются в ДНК, эту информацию невозможно извлечь при анализе генома. Тем не менее услугами компании Parabon воспользовались уже более 40 подразделений различных силовых ведомств.

Криминалистика не стоит на месте, с каждым годом в ее распоряжении появляются все новые методы. Компьютерная томография дает патологоанатомам возможность проводить виртуальное «вскрытие» в поисках деталей убийства, которые при традиционной аутопсии остались бы незамеченными. Еще одно перспективное направление — анализ бактерий, собранных с тела жертвы. Он позволяет точнее установить время наступления смерти. Помимо этого, изучение микроорганизмов на месте преступления может помочь идентифицировать злоумышленника по его микробному следу — в дополнение к анализу ДНК.

Традиционные методы криминалистики, которые обычно показывают в полицейских сериалах, разрабатывались и совершенствовались не то что десятилетиями — веками. Лишь один пример: отпечатки пальцев оставляли на документах вместо подписи еще во времена фараонов, а в криминалистике дактилоскопия применяется с 1891 года.

К концу XX века судебная практика пополнилась множеством новых методов сбора доказательств. Дошло до того, что суд начал принимать во внимание сравнительный анализ образцов волос, найденных на месте преступления и взятых у подозреваемых. Эксперты ФБР, занимающиеся исследованием волос, использовали цвет, толщину, распределение пигментных гранул и даже форму покрывающих волос микроскопических чешуек в качестве основных параметров для сопоставления.

В начале 1970-х широкое распространение получила еще одна криминалистическая практика — эксперты стали анализировать укусы, оставленные на телах жертв, и сопоставлять их с индивидуальными особенностями зубов подозреваемых. Так, в 1974 году в одном деле основным аргументом обвинения стал проведенный после эксгумации анализ следов, оставшихся на носу жертвы.

В 1987 году Стивен Марк Чейни был признан виновным в убийстве на основании экспертизы, проведенной дантистами-криминалистами. Они утверждали, что именно от его зубов остались следы на руке жертвы. Вероятность ошибки оценивалась один к миллиону. Позднее выяснилось, что анализ следов от укуса — ненаучен. В одном исследовании 30 экспертов рассматривали следы, оставленные специальным устройством на свиной шкуре, имитировавшей человеческую кожу. При этом даже опытные профессионалы допустили несколько ошибок. В октябре прошлого года Чейни вышел на свободу, после того как суд признал экспертизу следов укуса недействительной.

Следствие десятилетиями прибегает ко множеству других визуальных экспертиз — от изучения следов шинных протекторов и отпечатков подошв ботинок до анализа отметин, остающихся на оружейных гильзах. Сначала эти данные использовались детективами при ведении следствия, а затем — стали рассматриваться в качестве улик, необходимых для доказательства вины подозреваемого. В каждом новом деле судья принимал решение о том, может ли та или иная улика использоваться в ходе процесса, на основании прошлых судебных прецедентов, подкрепляя свое решение показаниями экспертов-криминалистов с многолетним опытом.

В последнее десятилетие, однако, стало очевидно, что точность ряда криминалистических методов преувеличена. Если суд поверит ложному заключению эксперта-криминалиста, то невиновный человек может в лучшем случае отправиться за решетку, а в худшем — на тот свет.

В 1981 году в Вашингтоне неизвестный напал на женщину в ее квартире — завязал ей глаза, заткнул рот кляпом и изнасиловал. Со слов жертвы художник составил фотопортрет насильника, и через месяц патрульный полицейский, ориентируясь на внешнее сходство, указал детективам на возможного подозреваемого — им оказался 18-летний темнокожий парень, Кирк Одом. По показаниям матери Кирка, в день, когда произошло преступление, он был дома. Она отчетливо это запомнила, потому что в тот же день у ее сестры родился ребенок. Но на процедуре опознания жертва не сомневалась ни секунды — да, перед ней насильник. Вдобавок ко всему эксперт ФБР представил в суде данные микроскопического анализа волоса Кирка — по визуальным критериям он полностью совпадал с единственным («негроидным»!) волоском, обнаруженным на ночной сорочке жертвы. Суд счел эти доказательства достаточными для вынесения обвинительного приговора, Кирк отправился за решетку на 22 года и провел еще 8 лет, находясь на условно-досрочном освобождении, пока через три десятка лет Адвокатская коллегия Вашингтона не получила сведения, опровергавшие результаты экспертизы волос и подтверждавшие невиновность Кирка.

В 1992 году против Кэмерона Тодда Уиллингхэма были выдвинуты обвинения в умышленном поджоге собственного дома в городе Корсикана, штат Техас. При пожаре погибли три малолетние дочки Кэмерона. Проанализировав следы огня на полу, эксперты по поджогам предположили, что пламя начало распространяться из нескольких мест одновременно, и пришли к выводу: пол был умышленно облит бензином. В 2011 году другие эксперты, просматривавшие это давно закрытое дело, выяснили, что интерпретация собранных на месте пожара улик была ошибочной. К сожалению, Кэмерону пересмотр дела не помог: его казнили за семь лет до этого.

С момента публикации в 2009 году отчета Национальной академии наук США, раскритиковавшего методики определения источников возгорания при пожаре и ряд дактилоскопических процедур, в обеих областях криминалистики были проведены дополнительные исследования. На фото слева: эксперты изучают последствия пожара в смоделированной спальне, чтобы собрать дополнительные данные по температуре, уровню задымления и газах, выделяющихся в процессе горения.

Анализ отпечатков пальцев усовершенствован. По словам Сильвии Баффингтон-Лестер, эксперта, 45 лет занимающегося дактилоскопией, обновленный протокол требует более тщательной фиксации собранных на месте преступления отпечатков — только после этого эксперт сможет взглянуть на них.

История юриста из Орегона Брендона Мейфилда еще более закручена. В мае 2004 года ФБР арестовало его прямо на работе. Оказалось, его отпечатки пальцев «всплыли» в поиске в IAFIS — интегрированной автоматизированной системе идентификации отпечатков, — а затем два эксперта-дактилоскописта ФБР подтвердили, что те совпали с отпечатками, найденными на пакете от взрывчатых веществ, которые использовались во время мадридских терактов, унесших жизни 191 человека. Испанские власти не согласились с доводами ФБР и через две недели после ареста Брендона, выяснив, кому принадлежали данные отпечатки, представили соответствующую информацию. Террористом оказался некий алжирец — числящийся в бегах по сей день, теперь он считается главным организатором серии мадридских терактов.

У этих историй есть один лейтмотив — нельзя слепо доверять методам, результаты которых подвержены субъективной интерпретации, больше полагающейся на опыт, чем на научный эксперимент. К примеру, информативность метода анализа волос оказалась явно преувеличена. ФБР признало, что из общего числа перепроверенных экспертиз по сравнению образцов волос под микроскопом аналитики бюро сделали необоснованные выводы в более чем 90 процентах случаев!

Некоторые методы анализа последствий пожаров также вызывают сомнения ученых. На протяжении многих лет эксперты по поджогам внимательно изучали окна, подоконники и пол на месте возгорания. Считалось, что, если оконные стекла растрескались характерным образом, металлическая основа подоконников расплавилась, а бетонный пол лопнул, значит, температура горения была достаточно высокой. В деле Кэмерона Тодда Уиллингхэма эксперты сделали вывод: пожар возник из-за того, что все в доме было облито бензином. Однако Джон Лентини, эксперт по расследованию пожаров, один из авторов нового отчета по делу Уиллингхэма, оспаривает этот общепринятый постулат, называя его устаревшим.

«Считается, что пламя, вспыхнувшее от бензина, через короткий промежуток времени начинает выделять гораздо больше тепла, чем обычный огонь от загоревшейся древесины, — рассуждает Джон. — А значит, температура такого пожара выше, верно? Вот и нет!» Последние исследования подтверждают, что приток воздуха куда больше влияет как на количество выделяемого тепла, так и на скорость распространения пламени, чем сама причина возгорания.

Использование отпечатков пальцев в качестве улик тоже начинает вызывать вопросы. ?С помощью компьютерных методов в единой базе данных можно запросто отыскать отпечатки, взятые традиционным способом (с использованием чернил) или отсканированные в электронном виде. Однако сопоставление нечетких отпечатков, оставленных подозреваемыми на месте преступления, традиционно отдается на откуп экспертам. Зачастую эти образцы оказываются настолько смазанными, что в процессе анализа даже опытные мастера вынуждены делать предположения. Было проведено исследование, в ходе которого экспертам предлагали проанализировать одни и те же отпечатки, предварительно сообщая или что подозреваемый полностью признал свою вину, или что следствие пока не пришло к определенному заключению. В ряде случаев этой информации было достаточно, чтобы сбить экспертов с толку.

В 2009 году Национальная академия наук США выпустила отчет, ставящий под сомнение научную достоверность основополагающих аналитических методов в криминалистике. Ученые пришли к выводу, что ни один криминалистический метод анализа не позволяет с «достаточной долей уверенности установить связь между найденной уликой и оставившим ее человеком». Ни один — кроме ДНК-тестов.

Нет ничего удивительного в том, что единственный метод, получивший одобрение Национальной академии наук, разрабатывался не в силовых ведомствах, а в научных лабораториях. Начало было положено в 1984 году, когда британский генетик Алек Джеффрис с удивлением обнаружил, что в рамках эксперимента он может однозначно (с помощью анализа нуклеотидных последовательностей) выявить, кому из испытуемых принадлежит та или иная цепочка ДНК.

На основе этого открытия ученые создали первое поколение ДНК-тестов. Три года спустя эксперты лаборатории Джеффриса, проанализировав ДНК 17-летнего подозреваемого в изнасиловании и убийстве двух девочек-подростков, пришли к выводу, что она отличалась от ДНК, секвенированной из спермы убийцы, оставшейся в телах жертв. Полиция потребовала провести тесты ДНК для всех мужчин, проживавших в районе, где было совершено преступление. Один человек попытался уклониться от процедуры. Это и был настоящий преступник.

Методы анализа ДНК совершенствовались: в 1997 году «на вооружение» ФБР поступил тест, анализирующий 13 областей генома, в которых сосредоточено наибольшее количество повторов. Вероятность, что у случайных, не связанных родственными узами людей все 13 последовательностей окажутся абсолютно идентичными, — один к нескольким сотням миллиардов. Данный тест лег в основу уже упоминавшейся фэбээровской базы данных CODIS. С 1990-х так называемое генетическое дактилоскопирование стало широко применяться в судебной прак-тике многих стран. В США первым громким делом, в котором следствие прибегло к ДНК-тесту, стал суд над О. Джеем Симпсоном.

Доказательства, полученные с помощью анализа ДНК, небезупречны. Загрязнение образца посторонней ДНК может произойти на любом этапе — от сбора материала до его доставки в лабораторию для секвенирования. Если в образце содержатся лишь фрагменты ДНК, достоверность анализа существенно снижается. Наконец, процесс секвенирования ДНК зависит от компетентности лаборанта.

С момента публикации отчета Национальной академии наук, рекомендовавшего полностью пересмотреть применяемые в криминалистике методы проведения исследований, прошло уже семь лет. Одна из рекомендаций — создание Национального института криминалистических наук — задача, которую будет сложно решить из-за отсутствия должного финансирования. Другие предложения ученых уже выполняются: правительство выделило дополнительные средства на изучение надежности использования отпечатков пальцев, следов укусов и прочих методов для идентификации личности человека.

Чтобы научная криминалистика стала наукой, нужно разработать стандарты. Национальный институт стандартов и технологий США (NIST) подкрепит их рекомендациями по созданию методик по обработке и сравнению отпечатков пальцев, по исследованию оружейных гильз, проведению ДНК-тестов, интерпретации анализов на наркотики. «Мы получим свод стандартов, каждый из которых обозначит минимальные требования проведения того или иного исследования», — объясняет Джон Батлер, специалист по аналитической химии в NIST.

Однако вряд ли кто-нибудь сможет гарантировать повсеместное соблюдение стандартов. Надежда — на внедрение системы независимой аккредитации. Сегодня более 80 процентов криминалистических лабораторий в США получили базовую аккредитацию. Но львиная доля криминалистических исследований проводится не в этих лабораториях, а в специальных отделах в полицейских участках. В 2014 году проверку прошли более тысячи таких отделов. Выяснилось, что почти 70 процентов вообще не аккредитованы.

Еще один барьер к внедрению научного подхода в криминалистике, по словам декана юридического факультета Калифорнийского университета Дженифер Мнукин, — это сами судьи, которые по-прежнему принимают к рассмотрению результаты сомнительных экспертиз по анализу волос или следов от укуса. Ну а раз так, то и криминалисты не торопятся перестраивать свою работу.

1 сентября 2015 года, через шесть лет после совершения преступления полиция Лейк-Чарльза опубликовала портрет подозреваемого в убийстве Сиерры Бузигард белого мужчины. Изображение на стр. 109 показывает, как много информации можно получить при анализе ДНК, и в то же время демонстрирует ограниченность этого метода. Портрет лишен индивидуальных черт и не вызывает отвращения; во взгляде невозможно различить примет скрытого порока, а на пухлых губах нет и намека на дерзкую ухмылку, которую мы привыкли видеть у множества киношных злодеев — на ту, что способна выдать преступную сущность и склонность нарушить закон. Человек на этом портрете пугающе нормален. Он вполне может оказаться официантом в кафе, где вы завтракали позавчера. И тем не менее это портрет убийцы, который в ноябре 2009 года хладнокровно лишил жизни молодую девушку.

Итак, мы видим, что современные методы позволяют составить портрет человека на основе анализа генома. Например, при определении цвета кожи эксперты используют ген SLC24A5, кодирующий белый цвет кожи у европейцев (у светлокожих выходцев из Восточной Азии за это отвечает другой генетический механизм). В геноме каждого европейца, за редким исключением, содержится по две копии гена SLC24A5. У представителей других рас наличие хотя бы одной копии этого гена проявляется в гораздо более светлых оттенках кожи по сравнению с теми, у кого его нет вообще.

«Осмотрев группу темнокожих людей, я с достаточной степенью уверенности могу установить носителей гена SLC24A5, — утверждает Марк Шивер, профессор биологической антропологии из Пенсильванского университета. — Представляете, насколько сильно он проявляет себя?»

Помимо связи определенных генов с разными чертами внешности эксперты, занимающиеся ДНК-фенотипированием, могут «разглядеть» небольшие вариации в геноме — так называемые однонуклеотидные полиморфизмы (ОНП), — ассоциирующиеся с такими особенностями нашей внешности, как цвет волос и глаз, наличие веснушек, положение мочки уха (приросшая либо свободная) и многие другие особые приметы.

Исследователи из Parabon продвинулись еще на один шаг — запустили проект компьютерного анализа баз данных ДНК с целью установить взаимосвязь между сочетаниями наборов однонуклеотидных полиморфизмов и определенными чертами лица человека. Участвующие в проекте добровольцы заполняют анкету, где дают подробную, вплоть до веснушек, характеристику своей внешности. Затем проводится 3D-сканирование, в ходе которого создается «оцифрованная» версия лица — компьютер фиксирует положение скул, форму челюсти, носа и многие другие параметры. На заключительном этапе происходит создание карты ОНП — для этого компьютер тщательно анализирует ДНК, просматривая около миллиона областей генома, где чаще всего встречаются однонуклеотидные полиморфизмы. Специальные алгоритмы сопоставляют всевозможные комбинации ОНП, обнаруженные в ходе анализа генома, с характерными чертами лица — формой челюсти или размером носа, — чтобы выявить взаимосвязь, которая прослеживалась бы и на других добровольцах — участниках проекта. Такой анализ требует огромных компьютерных ресурсов и занимает много времени, однако в результате в арсенале ученых окажутся методы обратной реконструкции, с помощью которых по обнаруженному на месте преступления образцу ДНК можно будет воссоздать портрет подозреваемого с учетом характерных особенностей внешности — вспомним случай Сиерры Бузигард, когда под ногтями жертвы остались образцы тканей убийцы.

При этом возникают естественные вопросы: насколько точно результат реконструкции будет походить на источник ДНК и позволит ли данный метод исключить людей, принадлежащих к тем же группам (по географическому и расовому происхождению), что и подозреваемый? Теоретически чем больше людей из разных этнических групп с характерной внешностью примет участие в этом проекте, тем точнее окажется компьютерная реконструкция внешности подозреваемых. Однако, по словам роттердамского профессора Манфреда Кайзера, разработавшего ДНК-тест по определению цвета волос и глаз, пока нет доказательств в пользу того, что модели, построенные на основе анализа даже нескольких тысяч добровольцев, способны воссоздать реалистичное изображение человека «извне», не участвовавшего в сборе данных. «Чтобы получить всеобщее признание, эти исследования необходимо проверить, их должна повторить другая независимая группа ученых», — делится мнением Кайзер.

Глава Parabon Стивен Арментраут указывает на важность определения области использования разрабатываемой его компанией методики реконструкции внешности по ДНК. По его словам, цель не в том, чтобы устанавливать личность преступника по воссозданному изображению, а в более четком и надежном ограничении круга подозреваемых — за счет исключения тех, кто заведомо не подходит под реконструированный образ, как в случае с рабочими-мексиканцами в деле Сиерры Бузигард.

«В будущем эта технология поможет точнее устанавливать подозреваемых уже на начальной стадии расследования», — пророчит Стивен. На следующих этапах, с формированием более узкого круга лиц, внешне подходящих под выполненную Parabon реконструкцию, можно провести анализ их ДНК и сличить результаты с образцом, найденным на месте преступления. Короче говоря, ДНК-фенотипирование не нацелено на идентификацию конкретного человека.

«Я хочу заострить на этом внимание: разрабатываемые технологии лишь призваны повысить эффективность следственного процесса», — уточняет Арментраут.

Детектив Лес Бланшард из Лейк-Чарльза не теряет надежды раскрыть убийство Сиерры Бузигард. По его словам, за время, прошедшее с сентябрьской публикации реконструированного портрета, полиция получила множество наводок и продолжает отрабатывать версии.

На момент подготовки материала преступник еще не найден.

Йорик напоминает, что группа исследователей из Университета Олбани (США) разработали метод, который позволяет определить химический состав отпечатков и выяснить пол человека.