Часть 18. Раскроем последние карты

Они не могли быть разумными. В существе мыслящем не должно таиться столько злобы, столько ненависти – они застилают ум и отупляют. Никакими сознательными путями нельзя прийти к тому, что, если цель твоей агрессии от тебя отгорожена, а ограда каждый раз бьёт током, следует продолжать на неё бросаться, свирепо выть, рычать, сипеть, булькать, корчиться от судорог и снова бросаться, оставляя после себя пятна крови и слизи, как будто зависшие в невесомости. Эти твари настолько хотели сожрать, а, может, просто растерзать двух укрывшихся под куполом людей (Макс плохо понимал их мотивы), что, невзирая на боль, продолжали напирать. У них как будто не было ничего более важного в жизни, чем добраться до жертвы, и даже естественные природные ограничители, как страх перед болью и инстинкт самосохранения отступили под натиском всепоглощающего желания этих тварей. Что это было за желание, Максиму даже думать не хотелось, и заставляло цепенеть и гнать от себя эти мысли то, что энергии щита оставалось не так много, как хотелось бы.

– Почему они не нападают друг на друга? – спросил он, повернувшись к ученому, пристально наблюдающему за белым монстром. У него был длинный, подвижный хвост, состоящий, кажется, только из костей и сухожилий, вытянутая морда, ничем не прикрытые жёлтые клыки. Существо напоминало оживший скелет, который прирастил к себе чужие останки и превратился в массивную окостенелую массу, удивительно гибкую и сопровождающую каждое движение звонким стуком и странным роком, похожим на игру«лягушки-трещотки». Другие звуки он, видимо, издавать не мог, и от этого становилось еще больше не по себе.

– Они понимают, что в одиночку их шансы выбраться из леса ничтожны, – медленно ответил Вальтер. Он сидел на земле, обхватив свои колени, и не сводил глаз с атакующей их защиту твари. Макс полулежал на боку, подпирая голову рукой, решив, что, раз уж всё так складывается, то перед смертью хотя бы расслабиться нужно. Правда, думать об этом совершенно не хотелось.

– Они не выглядят, как кто-то, кто умеет думать, – покачал головой Макс, и в ответ Вальтер усмехнулся и перевёл на него на несколько секунд секунд, не пошевелив при этом головой.

Месяц проплывал ровнёхонько у них над головой, озаряя происходящее особым мрачным светом.

Из-под земли возле скелета вдруг вырвался мощный древесный корень, роняя и разбрасывая клочки почвы. Он рос с сумасшедшей силой, и существо бешено задёргалось, трескаясь в попытках вырваться из хватки. Тем не менее, его старания были тщетны – корень, обвив «скелет» несколько раз,  сжимался вокруг него всё крепче, поднимая всё выше. В итоге он с размаху размазал тварь по щиту, и раздался приятный хруст, с каким раскалывается грецкий орех, от чего под куполом из защитного поля завис вибрирующий звон, как от колокола, и застыл у людей в ушах. Над их головами потекла чёрная полупрозрачная жижа, а инопланетянин-убийца теперь показался всего лишь неудачно подлетевшим к лобовом стеклу насекомым.

«Все-таки внутри он мягкий», – невольно подумал Максим, и понял, что часы прохождения фоллаута и сталкера не были бесполезны – по крайней мере, от этого зрелища его не вывернуло наизнанку.

– Все они мыслят не так, как мы, – снова подал голос Вальтер, и заворожённый отвратительной картиной инопланетных внутренностей Макс наконец сумел оторвать от нее взгляд. – Именно поэтому собратья Киры заточили их и хотели увезти, как можно дальше. В их компьютере сохранилось мало информации о крушении, но были данные о миссии. Они не приемлют насилия, даже лишение свободы передвижения опасного существа для них оказалось чем-то на грани допустимого, что уж говорить об убийстве. Эти же живут только ради того, чтобы уничтожать другие формы жизни, не важно, животные или растительные. Не исключено, что, истребив остальных, они стали бы убивать друг друга. Инстинкт самосохранения и размножения для нихне  на приоритетном месте, всё, что в них есть основополагающего– это стремление к деструкции. Мы устроены так, чтобы созидать и продолжать жизнь, они же – наоборот.

– Но почему все они – разных видов? Получается, где-то там есть ещё куча таких? – нахмурившись, спросил Макс, и Вальтер пожал плечами.

– Не думаю. Скорее всего эти стали последними выжившими на своих планетах. Вероятно, истребив всё живое в пределах досягаемости, они действительно принялись друг за друга, в компьютере сохранились обрывки этой информации. Не знаю, правда, как и почему они пересеклись с пра-атлантами. Это, если повезёт, я спрошу у них. Хотя я верю, что эти образцы могли…

– Постой-постой! Что? Пра-атланты? Наша Атлантида что ли?– Макс тряхнул головой, сел и недоуменно посмотрел на Вальтера, а тот внезапно ухмыльнулся, чего не делал при нем ещё ни разу, и прикрыл глаза.

Сверху донеслось слабое стрекотание и постукивание.

– Верно. Раса Киры тоже родом с Земли, у нас общие предки. Но, сдается мне, что мы, в отличие от наших «родственников», отошли от той парадигмы, в которой двигались прародители.

– Что за дурацкие байки в стиле Рен-ТВ?..

– Что ты знаешь о ДНК?

Голос Максима звучал растерянно, голос Вальтера –четко и уверенно.

– Ну, они вроде состоят из генов и содержат информацию о человеке. Как флешки.

Ученый прикрыл глаза на несколько секунд, и по его лицу скользнула мимолетная безнадежность, но сейчас же сменилась выражением терпения.

– В ДНК записана информация о человеке, но 99.9 ее процентов одинаковы у всех людей. То есть большая ее часть рассказывает не столько о конкретной особи, сколько о виде в целом. Незадолго до моего перевода в ЦКИ в ЦБИ открыли способ, позволяющий отследить эволюционное развитие ДНК вида. Я был в той группе и столкнулся с тем, что в какой-то момент времени человеческий вид достиг очень высокого уровня прогресса, даже более высокого, чем мы имеем сейчас. А затем деградировал за каких-то пятьсот миллионов лет до самого примитивного гоминида и снова стал развиваться практически с нуля, – все это он произнес тоном лектора, глядя на Максима строго и внимательно, словно каждую секунду оценивая, насколько хорошо его понимают. В такие моменты всегда очень страшно не понимать, поэтому Макс старательно делал вид, что уловил нить чужой мысли, пока пережидал воцарившуюся паузу. Вероятно, от него подразумевалась реакция, но Макс настойчиво молчал, надеясь, что это будет принято за любознательность и желание слушать, не сбивая с мысли, а не за тупость.

С резким хрустом тварь вправила себе конечность и стала медленно скатываться с купола.

– Ты должен знать, что из-за ограничения Абиева разглашать информацию Центрам запрещено до тех пор, пока не будет определена совокупность ее следствий и выводов и возможное влияние на общественность. Проще говоря, не вникнув в суть открытия, мы не могли о нем сообщить, и я обратился за помощью к антропологам,  – в этот момент Вальтер усмехнулся и выпрямился одну ногу. Медленно, прислушиваясь к ощущениям. Только сейчас Максим заметил, что обмундировка на голени ученого порвана, и из нее сочится бардовая жижа. Но, видимо, это было недостаточно серьезно для того чтобы тратить на это время.–Центры всегда открыты для сотрудничества с людьми и готовы делиться своими знаниями, но если у них и есть какие-то тайны,  раскрывать которые нельзя по объективным причинам, то даже сотрудникам дружественных Центров они их раскрывают далеко не всегда. Мне нелегко досталась эта информация, и за то, что я тебе ее рассказываю, останься я вживых на Земле, мне бы грозил пожизненный срок, – его явно веселило то, что он говорил, и нарастающее чувство взвинченности в Максиме от этого только усилилось. Вальтера забавляет то, что смертельная опасность освободила его от нужды остерегаться земных законов.

– Человечество решилось перейти на единый язык после того, как обучение ему перестало отнимать годы, я говорю сейчас о загрузке распознавательной программы в мозг человека. Археологи совместно с антропологами предположили, что единство когнитивных форм различных языков распространяется и на древнюю письменность. Они потерпели неудачу с петроглифами, и официально сообщили, что расшифровать египетские иероглифы тоже не удалось – это объяснили разным уровнем наших цивилизаций. На самом деле, петроглифы оказались всего лишь рисунками, однако во втором случае перевод закончился удачно.

Макс притворялся, что хорошо знает историю и следит за новостями. Ему тут научные тайны раскрывают, а он не понимает, насколько они удивительны – даже неловко как-то стало. Откровенно говоря, он догадывался, к чему ведет Вальтер, скорее интуитивно – это у него всегда получалось хорошо.

Оба посмотрели на шмякнувшийся на землю ничком и затихший скелет.

– В этих записях говорилось о государстве «Атлантида», которое уже два века мусолит РЕН-ТВ, как ты сам подметил. Не понимаю, как они переживают все иски научного сообщества?.. – на секунду отвлекшись, Вальтер недовольно пробормотал. Странно,  что его все еще волновали такие приземленные вещи, которые ему уже в любом случае не грозили и ничего не сулили. – Судя по ним, предположительные временные рамки его существования ошибочны, и она существовала еще четыреста миллионов лет назад.

«Он от стресса рехнулся», – от этой мысли по спине Макса пробежал холодок. Цифра прозвучала не просто смешно – по-дурацки! Как будто ребенок пытается нескладно соврать.

Снаружи купола – идеальные и кровожадные машины для убийства, внутри  – двинувшийся умом ученый.

«Чудесно», – отрешенно подумал Макс.

– Человеческая цивилизация в тот период времени достигла настолько высокого технического совершенства,  что могла совершать полеты в космос без каких-либо последствий для организма, не нарушив при этом гармонии биосферы, – продолжал тем временем Вальтер, уже не обращая внимания на то, как его слушают, и рассказывая скорее самому себе, проверяя свою память. -Количество популяций было небольшим, но продолжительность их жизни поражала. Они не стремились заполнить собой всю планету: умеренно пользуясь ее ресурсами, они покрывали лишь небольшую площадь Земли, в основном ныне ушедшую под воду. Однако со временем климатические осложнения становились все более глобальными. Пра-атланты не считали себя вправе вмешиваться в дела природы, хотя, наверное, захоти они, смогли бы придумать способ предотвращать землетрясения и извержения вулканов. Земля начала становиться непригодной для жизни, прогнозировали то, что сейчас называют пермьским вымиранием. Тогда произошел раскол. Часть пра-атлантов считала, что нужно спасаться и покинуть планету, другие –что малодушно будет бросить свой дом. Они долго спорили, но не смогли прийти к единому решению, и большая часть улетела. Дальше известно, что те, кто остался, сперва не решились попробовать повлиять на климат, и условия становились все более трудными для жизни. И вопрос выживания вытеснил вопрос развития. Второй раскол произошел на почве способов выживания: пока еще стихия не лишила людей всех достижений того прогресса, были те, кто передумал и был готов вмешаться в естественные природные условия, пока еще есть такая возможность, но большинство продолжало жить ценностями пра-атлантов. В итоге часть людей обособилась от остальных на искусственном острове и закрылась на долгое время в безопасности, качая при этом некую энергию Земли, природу которой нам так и не удалось понять. Залогом выживания остальных стало увеличение количества людей, что при сокращении длительности жизни по причине сложных условий привело к печальным последствиям как для культуры, так и для генофонда. Человечество стало деградировать, пока не дошло до уровня человекоподобных обезьян. И все началось для них заново, а скрывшиеся на острове никак в это не вмешивались – только наблюдали. Ну, может, вмешивались совсем немного, как в случае с египтянами. Они назвались атлантами, обучили более или менее развившихся людей письменности, помогли построить пирамиды. Дальнейшая судьба атлантов описывается следующими словами: «И энергия Земли поглотила их».

Вальтер замолчал, пристально глядя в пустые глазницы медленно поднимающегося на костистые ноги инопланетянина. Максим думал, уставившись в землю перед собой, и не знал, во что верить. Если не считать того, что в обыденности в Атлантиду почти никто не верит, ученый говорил складно и убедительно, ничто, кроме темы, не свидетельствовало об умалишенности.

«Если это правда, я унесу ее в могилу», – невесело подумал Макс.

– Насчет судьбы наших предков до появления Киры мы могли только догадываться, – продолжил Вальтер. – Наиболее правдоподобным мне кажется то, что они пытались обосноваться на Марсе, но через какое-то время были вынуждены переместится на Венеру, но и там что-то произошло. Полагаю, она не просто так крутится в другую сторону. А потом они улетели за пределы нашей системы. Из остатков информации в бортовом компьютере корабля, где мы обнаружили Киру, известно, что они сами построили себе планету за миллиарды световых лет от нас. Они все так же уважают природу, терпеть не могут насилия и обладают такими знаниями и возможностями, что мне даже страшно представить, – задумчиво протянув последнее, Вальтер помолчал еще какое-то время, пока Макс медленно рыхлил пальцем землю. –Антропологи не стали это разглашать, поскольку судя по всему человечество через несколько столетий снова окажется в том же положении, что и пра-атланты. А построить космический корабль, который сможет спасти и прокормить четырнадцать миллиардов землян мы не в состоянии, – он хмыкнул и опустил голову, прикрыв глаза.

Максим думал, уставившись перед собой. О том, что пра-атланты тогда (примем это на веру, почему нет?) были почти в таком же безвыходном положении, как они с Вальтером сейчас, только те не были беспомощны. О том, как сам бы поступил на их месте, и как нелепо, что, так или иначе, в обоих расколах выжили и не утратили сил только те, кто смог преступить свои принципы.

Его накрыла волна экзистенциальных вопросов, от которых даже голова закружилась, и в какой-то момент он медленно произнес:

– Мы потомки тех, кто не отказался от своего дома…

– Мы потомки идиотов, – резко и грубо сказал ученый, и Макс чуть не вздрогнул. – Мы могли сейчас покорять просторы космоса, быть частью невероятно развитой цивилизации, которая переросла войны и насилие, а вместо этого прозябаем здесь, заново проходя уже пройденный путь на несчастной планетенке, на которой скоро станет невозможно жить! Ради чего? Что мы или даже эта планета, черт ее дери, получили? – Вальтер, требовательно глядя на Максима, помолчал несколько секунд, ожидая ответа, но не получил его и ответил сам:

– Смерть. Мы не приблизились к бессмертию ни на йоту, и Землю погубили, так что земляне не лучше всех этих образцов – возможно, что мы уже даже не движемся в одном направлении с атлантами. Я не удивлюсь, если узнаю, что, в конце концов, мы уподобимся им, – последние слова он выплюнул, кивнув на «скелет», снова с рокотом атакующий их щит.

И Максим замолчал, обдумывая сказанное Вальтером. Ему было нечего на это ответить, хотя очень хотелось как-то защитить землян.

Сражение вокруг всё не затихало.

– Насколько велика вероятность, что раса Киры прилетит так быстро, что успеет нас спасти? – спросил наконец Максим о том, что должно было волновать больше всего, но отчего-то сейчас казалось не прям таким уж важным.

Вальтер пару раз моргнул, затем нахмурился, фокусируя взгляд на чём-то очень далёком, а затем начал медленно отвечать:

– 18 лет назад этот путь занимал чуть больше столетия, но темпы развития увеличиваются с каждым годом, да и, мало ли, не случился ли за это время какой прорыв…

– Короче, мы умрём, да?

– К сожалению, довольно вероятно.

 

<< Содержание >>